Рынок ароматов

Рынок ароматов (др.-греч.τὸ τῶν Ἀρωμάτων ἐμπόριον) — торговая площадка в Восточной Африке, период наивысшего расцвета которой относится к концу I в. до н. э., а деятельность продолжалась с некоторыми перерывами вплоть до периода поздней древности, один из важнейших пунктов на морской ветви «Пути благовоний».

Основные источники

Рынок ароматов описан в «Перипле Эритрейского моря» (12: 4. 21) и во «Введении в географию» Клавдия Птолемея (VII, 4, 10) как один из важнейших пунктов на морской ветви «Пути благовоний». При этом Птолемей говорит не об одном рынке, но о мысе и рынке (Ἀρώματα ἄκρον καὶ ἐμπόριον).

Историческое значение

Важность Рынка ароматов заключалась как в роли, которую он играл в истории международной торговли — на нем можно было приобрести и продать ценные благовония и специи восточноафриканского, индийского и аравийского происхождения, так и в том, что, согласно «Периплу Эритрейского моря», от него начинался один из прямых трансокеанских маршрутов в Индию (57: 19. 8). Период наивысшего расцвета Рынка ароматов, таким образом, должен относиться к концу I в. до н. э. и соответствовать всплеску торговой активности в акватории современного Аравийского моря, которая с перепадами продолжалась до периода поздней древности.

Локализация (по данным древних источников)

Согласно «Периплу Эритрейского моря» (7: 3. 10 — 12: 4. 21), Рынок ароматов располагался в Стране Варваров, тянувшейся вдоль африканского берега современного Аденского залива, т. е. по территории современных Джибути и Сомали (Ил. 1). В перечне торговых мест Варварской страны Рынок ароматов следовал за мысом Слоновый (как правило, отождествляется с современным мысом Рас-Филук, название которого происходит от арабского fīl («слон»): [Schoff 1912: 85; Chittick 1976: 125; Chittick 1981: 188; Casson 1989: 127]). Скорее всего, под ним следует понимать длинную узкую косу, идущую параллельно береговой линии по направлению к поселению Або.

 Рынок ароматов предшествовал «последнему мысу» Варварской страны, т. е. современному мысу Гвардафуй, расположенному там, где береговая линия, по словам автора «Перипла», «обрывается» на восток (12: 4. 27) (Ил. 2). Описание береговой линии африканского континента в данном фрагменте точно соответствует реальному положению дел.

Локализация (история вопроса)

Э. Глазер и Э. Х. Уормингтон локализовали Рынок ароматов возле современного порта Олок на северо-восточной стороне мыса Гирдиф (Гвардафуй) [Glaser 1890: 201; Warmington 1928: 53].

Как показали исследования Н. Читтика, Рынок ароматов следует локализовать вблизи мыса Гвардафуй (тождественный мысу Ароматов из «Введения в географию» Клавдия Птолемея), недалеко от современной деревни Дамо, где была найдена керамика римского времени [Chittick 1976: 124; Chittick 1979: 275; Chittick 1981: 188]. Эти находки указывают на присутствие римских торговцев в данном районе, который, очевидно, и служил местом отправления по трансокеанскому маршруту. 

Значение для истории торговли

Судя по информации «Перипла Эритрейского моря» (12: 4. 27‒28), на Рынке ароматов можно было приобрести ценные благовония и специи африканского и, возможно, индийского происхождения:

• Мирра (др.-греч.σμύρνα)

Древнегреческое σμύρνα восходит к древнеюжноаравийскому *murr (‘горький’); ср.: угаритское, финикийское mr; древнееврейское mōr; арамейское mūrā; арабское murr — ‘горький; быть горьким’ [Banti, Contini 1997: 178; Müller 1997: 197‒198]. Под этим растением имеется в виду Commiphora myrrha (Nees) Engl. — ароматическая смола с горьким вкусом, вытекающая из коры двух видов низкорослых колючих деревьев рода Commiphora. Вытекшая мирра застывает в ломкие комки желтоватого, красноватого или бурого цвета (Ил. 3). Мирра и получаемое из нее масло применялись в парфюмерии, медицине, кулинарии как пряность, в культовой практике и при погребальных ритуалах [Schoff 1920: 261]. Произрастает мирра в северо-западных частях современного Сомали (между Зейлой (Авалит в «Перипле Эритрейского моря») и Хейсом (возможно, Мунду)), в Южной Аравии — Дофаре, в районе между Мукаллой и Вади-Хадрамаут, в Хаджаре (к востоку от бухты Бир-Али (Би’р-‘Али, древний порт Кана), в древности также росла в Катабане) [van Beek 1958: 143‒144; Groom 1981: 99]. В Дофаре словом mirr называют растение Commiphora habessinica, несколько отличающееся от собственно мирры [Miller, Morris 1988: 306].

«Лесная» мирра из Сомали считалась лучшей, поэтому ее вывозили и в Южную Аравию (PME 24: 8. 9‒10). Плиний Старший (XII, 69) указывал: «Trogodytica silvestrium prima» («первая — лесная из Трогодитики»)]. Эту оценку подтверждал Диоскурид в трактате  «De materia medica» («О лекарственных веществах») (I, 64, 1). Также была известна мирра из Гедроcии, которую в Средиземноморье поставляли финикийцы, причем, как писал Аристобул, размерами она превосходила все остальные подобные деревья (Arr. An. VI, 22, 4). Плиний Старший упоминает мирру среди наиболее дорогих кустарниковых плодов (XXXVII, 204).

• «Привозной» ладан (др.-греч. λίβανος ὁ περατικός). 

Определение ладана λίβανος ὁ περατικός (др.-греч. «ладан с той стороны», «ладан привозной») встречается в «Перипле Эритрейского моря» неоднократно (8: 3. 30; 10: 4. 12; 11: 4. 18.). Для автора «Перипла» «той стороной» был африканский берег Эритрейского моря, прежде всего, Варварская страна, откуда специи и благовония переправлялись в Аравию. Соответственно, под «привозным» в «Перипле» имелся в виду ладан восточноафриканского происхождения.

Ладан — наиболее ценная ароматическая смола, вытекавшая из надрезов на коре ладанного дерева семейства Boswellia, в составе которой содержатся камеди, эфирные масла, горечи (Ил. 4). Греческое название восходит к древнеюжноаравийскому *lbn(?) / libān / libānat. Семитский корень LBN выражает понятие ‘молочная белизна; быть белым’(Müller 1979: 79; Banti, Contini 1997: 172‒173; Müller 1997:193‒194).

Ладан относится к семье Burseraceae, в которую входят виды Commiphora и Boswellia. В Африке, Аравии и Индии встречается около 24 видов Boswellia (Boswellia papyrifera растет в тропической Северо-Восточной Африке, Boswellia frereana — в Сомали, Boswellia serrata — в Индии), но в Аравии встречается только Boswellia sacra Flueck. Это растение до 5 м высотой имеет один или несколько стволов с тонкой шелушащейся корой. Все его части очень смолистые. 

Античные источники располагают ладаноносные районы «у сабеев» (Theophr. Hist. Plant. IX, 4, 5; Diod. Sic. III, 46, 3; Strab. XVI, 4, 19). Древнейшее упоминание о ладане в античной литературе встречается у Сапфо: [«миррой и касией, ладаном с удовольствием пользуются женщины…» (F. 44, 30)].

Ладан растет на территории от района Хаббан в Восточном Хадрамауте до области Хасик в Дофаре (Оман) приблизительно между 53° и 55° восточной долготы, а также вдоль северо-восточного побережья Сомали и на острове Сокотра. Зона произрастания ладана распространяется, в основном, на сухие, возвышенные места вне зоны досягаемости муссонных дождей, но там, где могут дуть сезонные холодные ветры из пустыни. В зоне муссонных дождей ладан рождается более низкого качества. Основной ладаноносный район — северный склон горного хребта Кара, защищенный от муссонов, дующих с юга. Основной сезон сбора урожая — с апреля по июнь [Morris 1997: 233‒234]. Первая научная коллекция образцов аравийского ладана была составлена Х. Дж. Картером в 1846 г. [Miller, Morris 1988: 78]. 

Наиболее чистые кусочки затвердевающей смолы почти бесцветны или имеют слегка зеленоватый оттенок. С древнейших времен ладан применяется для воскурения при культовой практике, а также в медицине и парфюмерии. Историю его разведения и добычи в период, начиная с первых египетских династий, см.: [Schoff 1912: 120‒126; van Beek 1958: 141‒143, 148‒151; Groom 1981: 96‒121]. 

            Ладан-λίβανος следует отличать от ладана-λάδανον — ароматической смолы сиро-палестинского происхождения (ср. араб. laduna — ‘быть мягким’), основы европейской парфюмерии вплоть до XIX в. — кустарников семейства ладанниковых, распространенных, преимущественно в Средиземноморье, например Cistus cyprius L., Cistus ladanifer L., Cistus creticus L., Cistus villosus L., Cistus boissierri L. Эта смола, получаемая из листьев и молодых веток, стала известна в античном мире около V в. до н. э. Она применялась в медицине, парфюмерии и для воскурений. Она описана Геродотом (III, 112), Феофрастом (Hist. Plant. VI, 2, 1), Диоскуридом (I, 97, 1‒4), Плинием Старшим (XII, 76), см.: [Faure 1987: 294‒295].

• Касия (др.-греч.κασία или κασσία)

Род Cassia включает в себя около 500 видов растений, произрастающих в тропических и других высокотемпературных районах мира. Под восточноафриканской касией, вероятно, имеется в виду высушенная кора коричных деревьев и крупных кустарников семейства лавровых рода Cinnamomum: Laurus Cassia/ Cinnamomum obtusifolium, ныне известная как «китайская корица» (Ил. 5). Э. Глазер полагал, что под касией подразумевалось другое растение: Pandanus odoratissimus [Glaser 1890: 41], Р. Капперс определяет его как Cinnamomum Сassia Presl. [Cappers 1999: 60].

Касия стала известна в Средиземноморье довольно рано. Упоминание о касии встречается уже у Сапфо (F. 44, 30) и пророка Иезекииля (XXVII, 17). Геродот (III, 107) и Феофраст (Hist. Plant. IX, 4, 2; IX, 5, 1, 3; IX, 7, 2) описывают ее как аравийский продукт. Дважды, при описании сабеев и «страны благовоний» (Хадрамаут), касия встречается у Страбона (XVI, 4, 19. 25).

В том, что родиной касии являются районы Сомали и Южной Аравии, не сомневался еще Э. Глазер. Он выводил название касии из арабского kādī [Glaser 1890: 41]. Один из наиболее авторитетных исследователей истории торговли и навигации в древности М. Рашке также выделяет Восточную Африку как прародину касии [Raschke 1978: 655].

В ряде исследований первой четверти ХХ в. [Berendes 1902: 36‒37, 39; Schoff 1912: 82‒84; Warmington 1928: 186‒189, 192‒193] была разработана теория о южноазиатском происхождении касии и о ее тайной доставке в Средиземноморье. Из Южной Азии произраставшие там специи индийские и аравийские купцы якобы в тайне от римлян доставляли на рынки, расположенные в Аравии и Восточной Африке. В итоге римляне так и не узнали, откуда же происходила на самом деле касия, принимая за ее родину территорию современного Сомали и Аравию. Эта теория пересказана Л. Кассоном, который, опираясь на данные «Географии» Страбона («…некоторые утверждают, что касия происходит из Индии» (XVI, 4, 25)) и «Жизни Аполлония Тианского» Флавия Филострата (III, 4) называет родиной касии именно Индию. В Аравии, Эфиопии и Сомали, по мнению Кассона, касия не могла произрастать из-за жары. В Индию же она попадала из Китая и Юго-Восточной Азии [Casson 1984: 225‒246; Casson 1989: 123]. 

Точка зрения о происхождении касии из Южной или Юго-Восточной Азии высказана также в ряде других работ [Sigismund 1884: 30‒32; Partsch 1916: 36‒37; Thiel 1939: 198; 1966: 12; Miller 1969: 42‒47, 153‒172 (критику см.: [Datoo 1970: 75]); Pirenne 1970: 103; Sidebotham 1986: 15; Salles 1996: 255]. С. Амиг [Amigues 1996: 662‒663] ссылается на фрагмент «Истории растений» Феофраста, который, по ее мнению, свидетельствует в пользу индийского происхождения касии: «все же другие <растения> с приятным запахом, используемые в качестве ароматов, частью везут из Индии, а оттуда (т. е. из Сирии, так как речь в данном отрывке идет о сирийских растениях. — М. Б.) переправляются по морю, частью из Аравии, помимо корицы, и касии, и комакона» (IX, 7, 2). Вероятно, используя эти данные Феофраста, об этом же (т. е. о вывозе из Счастливой Аравии) говорит и Плиний Старший: «…de felicitate Arabiae de cinnamo, cinnamomo, xylocinnamo, casia, cancamum, tarum…» (I, 12). Фактически, и Феофраст, и Плиний Старший говорят применительно к касии лишь о том, что этот продукт, наряду с киннамоном («цейлонской корицей») и комаконом вывозится вместе с прочими ароматами из Аравии. В пользу индийского происхождения касии данный фрагмент «Истории растений» не свидетельствует.

Как отмечает Ж.-К. Гойон, ничто среди имеющихся иероглифических древнеегипетских документов и данных ботаники не говорит в пользу включения в ареал, где было возможно рождение касии, территории страны Пунт (современные Сомали, Эритрея, Нижняя Эфиопия, Аденский залив), так что с точки зрения ботаники эта область совершенно не подходит на эту роль, и она могла быть туда занесена только благодаря торговле (например, из Китая или с Цейлона) [Goyon 1996: 655].

Теория тайного завоза из Южной Азии и реэкспорта касии через Восточную Африку и Южную Аравию удостоилась резкой и справедливой критики [Raschke 1975: 244; 1978: 652‒656]. М. Рашке назвал ее «очаровательной и завлекательной, но не имеющей каких-либо оснований». 

Ф. де Романис отверг возможность индийского происхождения касии и этимологически возводит слово κασία к древнекитайскому keï-schi; по его мнению, касия была занесена в Аравию и Египет из Китая [de Romanis 1996: 33, 43, 97, 109; 1997: 662‒670]. 

Существует и западноавстронезийская этимология слова κασία: *kasay (‘притирание’); ср. бисайское kasay (‘кора дерева, используемая как пенящее средство’), древнеяванское кasay (‘средство для мытья волос’), нгаджу kasay (‘притирание’) [Кулланда 1992: 54].

Между тем, в античных источниках нет упоминаний об изначальном южноазиатском происхождении касии, кроме ссылки на «некоторых» (Strab. XVI, 4, 25). Флавий Филострат вообще не упоминает касию; он пишет лишь о том, что в Индии произрастает киннамон (корица). Автор «Перипла» говорит о вывозе из Малао довольно жесткой (σκληροτέρα) касии (8: 4. 30‒31). Очевидно, что имеется в виду местная, возможно, и противопоставленная какой-то другой, более мягкой. Может быть, из-за жары касия и вырастала в этих местах довольно жесткой.

Было бы недальновидно отвергнуть данные «Перипла» о том, что какой-то вид касии произрастал в Восточной Африке и (или) Юго-Западной Аравии (в одном только Дофаре известно четыре вида семейства Cassia: C. holosericea, C. italica, C. tora, C. obtusifolia [Miller, Morris 1988: 162]) — иначе не объяснить, что касия упоминалась в древнеегипетских источниках эпохи Древнего царства. С другой стороны, нельзя не согласиться с Ж.-К. Гойоном и Р. Капперсом в том, что современные ботанические дефиниции могли сильно отличаться от принятых в древности [Goyon 1996: 653; Cappers 1999: 53].

Лингвистически греческое слово κασία, скорее всего, восходит к архаичному, существовавшему еще с периода Древнего царства, египетскому названию ароматической смолы «южного» происхождения, употреблявшемуся в сакральных медицинских текстах, поэтому несвойственному разговорному языку VIII‒VII вв. до н. э., когда оно могло бы попасть в греческий: HsAyt / xAsyt/ xAsyt < SsAt. Эта этимология может быть подтверждена и древнееврейским заимствованием qasyôt [Goyon 1996: 652]. Соответственно, восточноафриканское происхождение касии может быть подтверждено и этимологически.

• дуака (др.-греч.δουακα)

Дуака упоминается только в «Перипле Эритрейского моря» (8: 3. 31). 

В литературе были выдвинуты две гипотезы происхождения дуаки: индийская, от санскритского darka/darkar — «кора», и аравийская, от арабского duka — названия разновидности специй, растущих в Сомали [Glaser 1890: 197]. По мнению Р. Капперса, дуака соответствует Cinnamonum species или Commiphora playfairii (Hook. f.) Engl. [Cappers 1999: 61].

Дуака может быть отождествлена с растениями, известными среди флоры Эфиопии: d^wog (Ferula communis L.; F. Abyssinica Hochst.) (Ил. 6) или d^woqma (Syzygium guineense (Wild.)), плоды которого употребляются в пищу.

• канкамон (др.-греч.κάγκαμον)

Канкамон упоминается в «Перипле Эритрейского моря» (8: 3. 31).

Канкамон известен как kmkm из катабанской надписи CIH 682, в которой перечислено несколько благовоний. Диоскурид говорит, что канкамон представляет собой смолу некоего южноаравийского дерева, напоминающего мирру (I, 24, 1). 

Точное ботаническое отождествление канкамона, как и определение места его происхождения, представляет собой непростой вопрос. Согласно Плинию Старшему, канкамон происходит из тех же мест, что и касия, т. е. из Счастливой Аравии (I, 12). С ним соглашался А. Громан [Grohmann 1922: 114‒115, 119]. По описанию, данному Диоскуридом (I, 24, 1), этот продукт также идентифицировался как Amyris kataf / Balsamodendron kataf — благовоние, растущее только в Аравии [Tschirch 1910: 534]. 

По утверждению Л. Кассона, в Сомали растет другое дерево, напоминающее Amyris kataf / Balsamodendron kataf: Commiphora Erythrea, и так как в «Перипле Эритрейского моря» говорится о вывозе канкамона из Сомали в Аравию (8: 3. 31‒32), можно предположить, что сомалийский был по качеству выше [Casson 1989: 125].

Э. Глазер был уверен в том, что канкамон — неаравийский продукт [Glaser 1890: 196]. 

В. Х. Шофф и Э. Х. Уормингтон полагали, что канкамон «Перипла» нужно отождествлять с индийским красителем [Schoff 1912: 80; Warmington 1928: 178‒179, 201‒202] — Плиний Старший упоминал, что канкамон использовался как краситель (XII, 98). Дж. Миллер также считал наиболее вероятным южноазиатское происхождение этого продукта, который оттуда попадал в Аравию через Малао, и отождествлял его со Styrax benzoin [Miller 1969: 39].

Высказывались также предположения об отождествлении канкамона со смолой, добывавшейся из Commiphora erythraea (Ehrenb.) Engl. [Cappers 1999: 61] или с терпентиновым деревом ( Pistacia terebinthus) [Müller 1997: 202] (Ил. 7). 

• макейр (др.-греч.μάκειρ)

Макейр — благовоние, использовавшееся в качестве лекарства в Средиземноморье, начиная с периода ранней Империи; возможно, идентичен мускату. Упоминается в «Перипле Эритрейского моря» (8: 3. 31) Плиний Старший перечислил области его произрастания: «machir … arbores Arianae gentis arbores Arianae gentis, item Gedrosiae, item Hyrcaniae item Bactriae» («макейр … деревья, происходящие из Арианы, а также Гедросии, Гиркании, Бактрианы» (I, 12)). Таким образом, по мнению Плиния, область произрастания макейра охватывала Аравийский полуостров и северное побережье Аравийского моря.

Х. Лассен считал, что макейр — красноватая кора одноименных деревьев makara, растущих на Малабарском побережье, использовавшаяся для лечения дизентерии [Lassen 1857: 31]. Между тем, в словарях makara в таком значении не фиксируется. Дж. И. Миллер отождествлял макейр с Myristica malabarica (Ил. 8) [Miller 1969: 60], Р. Капперс — с Holarrhena pubescens (Buch.-Ham.) Wallich ex G. Don [Cappers 1999: 61]. Дискуссию о происхождении см.: [Casson 1989: 126; Karttunen 1997: 156‒157].

Наиболее правдоподобна, по мнению Л. Кассона [Casson 1989: 126], гипотеза, высказанная В. Х. Шоффом и Э. Х. Уормингтоном, согласно которой, макейр — название индийского дерева, идентификация которого из-за отсутствия информации невозможна [Schoff 1912: 81; Warmington 1928: 216 (автор утверждает, что, согласно другим источникам, римлянам макейр был известен как красноватая кора, используемая для изготовления отвара, смешанного с медом)]. Л. Кассон подводит итог: «… как и касия, макейр был азиатским продуктом, с которым торговцы с Запада имели дело в Африке» [Casson 1989: 126]. 

Между тем такое толкование совершенно противоречит тексту «Перипла». Рассматриваемый фрагмент текста ничего не говорит о происхождении касии, дуаки, канкамона и макейра. Он определяет лишь то, что вышеназванные продукты вывозятся из Малао. 

С другой стороны, среди эфиопских растений известно благовоние mäqär. Оно произрастает в низменных районах (q^wolla). Это растение с белой корой, при ударе по стволу на нем выступает белая смола. Иногда эта смола вытекает сама по себе. Смола mäqär используется, в частности, для воскурений [Strelcyn 1973: 197 (№ 163)]; ср. гё‘эз maq^wara — ‘be properly hot and spicy’, ‘be tasty’, ‘taste good’ [Leslau 1991: 355].

• мокроту (др.-греч.μοκροτου)

Мокроту упоминается только в «Перипле Эритрейского моря» (9: 4. 4). Возможно, его греческое название восходит к mohr — названию ладаноносных деревьев в Сомали [Glaser 1890: 196‒197]. Утверждается также, что в «Перипле» упоминается сомалийская разновидность Boswella sacra / carteri (сомал.  móxor (Boswella sacra)) (Ил. 9), а греческое название стоит в прямой связи с mǝġǝrāt (мехри), mǝġírót ~ maġár (джибали), Ar. Múġereh (дофарск.). С побережья Южной Аравии это слово «переправилось» на восточно-африканское побережье со смещением смыслового значения с дерева на его плоды [Banti, Contini 1997: 177‒178; Morris 1997: 233; Müller 1997: 196].

Ряд других продуктов (арома, гизейр, асифэ, магла, мото) не отождествлены даже приблизительно. Возможно, гизейр, асифе и мото являются греческой транскрипцией местных терминов для передачи понижающихся в качестве сортов касии [Casson 1984: 228‒229].

• тростниковый мед (др.-греч. σάκχαρι)

Упоминается в «Перипле Эритрейского моря» (14: 5. 13) как продукт экспорта в Восточную Африку из Западной Индии. Древнегреческое обозначение тростникового меда восходит к sakkhari (пракр.) / sakkharā (пали) / śarkarā (санскр.) — ‘состоящий из маленьких камешков’ [Mayrhofer 1976: 308].

Индия была не единственным источником поступления сахара для греко-римского мира, но именно оттуда привозили продукт наивысшего качества. Сахар использовался только в медицинских целях и никогда для подслащивания воды, для этого добавлялся мед. Плиний Старший писал: «Saccaron et Arabia fert, sed laudatius India» [«Сахар приносит и Аравия, но более известный — Индия» (ХI. 32)]. О производстве сахара в древней Индии см.: [Gopal 1964: 57‒72].